– Александра, профессия актрисы – это мечта или дело случая?

– У меня мама работала в драмтеатре звукорежиссёром. Я приходила к ней на работу, смотрела на игру актёров и мечтала быть похожей на них. Поэтому уже в детстве решила, что буду артисткой, а потом отложила это желание в долгий ящик. Моим увлечением был танец, но после 9-ого класса устала от этого всего и впала в прострацию. Уже по окончанию школы планировала получить профессию журналиста, но в итоге последовала детской мечте. Теперь я – артист драмтеатра и кино.

– А помните, с чего начиналась ваша карьера?

– Мне было 17 лет, когда я пошла на прослушивание в Гродненский областной театр кукол. Прошла, и мне предложили роль Снегурочки. Я даже дату помню – 3 сентября, – улыбается Александра. – Меня приняли в труппу, поэтому совмещала работу в театре и обучение на заочной форме в Академии искусств.

– Получается, амплуа Снегурочки у вас было самым первым?

– Да, это будет уже 17-ый по счёту Новый год в роли внучки Деда Мороза, – удивляется цифрам моя гостья. – Начиная с середины декабря и заканчивая православным Рождеством у нас по 3 утренника и спектакля в день без выходных. Это очень тяжело. Я уже подумывала сложить костюм Снегурочки, но в театре нет свободных молодых актрис, которые бы смогли занять моё место. Это не единственная моя роль: играю и в детских, и во взрослых спектаклях круглый год. К сожалению, коронавирус затронул и нашу сферу, поэтому не могу даже поделиться с вами анонсами. Всё в подвешенном состоянии.

– Можете вспомнить, в каком возрасте у вас начали зарождаться сомнения, что Дед Мороз и Снегурочка не совсем настоящие?

– Когда я была маленькой, то, безусловно, верила в Деда Мороза и Снегурочку. Как-то на детском утреннике, когда представление подошло к концу, я так и осталась скромно стоять в уголке и не успела прочитать стихи. Очень расстроилась. Это заметила мама, взяла меня за ручку и повела в гримёрную. Там был Дед Мороз. Сначала я обрадовалась, начала рассказывать стихотворение, но увидела, как мама передаёт мой подарок в красные перчатки Дедушки. Разрыдалась и убежала, тогда меня ещё долго искали по всему драмтеатру.

– Наблюдаете ли вы изменения в современных детях на утренниках?

– Меняется момент чуда. Раньше было меньше развлечений для детей, а сейчас каждый день что-то новое и интересное придумывают. Теперь дети видят Деда Мороза и Снегурочку несколько раз за месяц: и в торговых центрах, и в садике, и в театре. Поэтому момент новизны исчезает, и театральное представление для них – это всего лишь очередные сказочные персонажи. С каждым годом детей сложнее убедить в чуде. Бывает, дёрнут меня за косичку с криком: «Она не настоящая!», а мне остаётся только улыбаться и шутить.

Многие современные дети, на удивление, практичны. Они знают, что купили билет, в стоимость которого входит первое, второе и третье. В последние годы часто просят поменять подарок, если он их не устраивает, а я в своём детстве даже представить этого не могла – всему была рада.

К нам ходят не только дети дошкольного возраста и младшеклассники, но даже груднички с родителями. И чем младше ребёнок, тем охотнее он верит в волшебство, да и ты сам заряжаешься этим. Малышам важно, чтобы их выслушали и уделили внимание.

– Саша, а вам случалось забывать слова во время выступления?

– Конечно, сто миллионов раз, – изящно махнула рукой собеседница и засмеялась. – Остаётся импровизировать: где-то подскажет партнёр, где-то выкрутишься сам. Случалось, я выхожу на сцену, а перед глазами – белый лист. Всё это происходит в доли секунды, но тебе кажется, что этот момент длится вечность.

Один раз в Варшаве мы играли спектакль на польском языке. Замечу, что даже если ты не знаешь язык, то всё равно учишь пьесу. Тогда у нас случился форс-мажор: одному коллеге пришлось уехать. Попросили помощи у польского актёра и репетировали спектакль всю ночь. Вот мы уже перед зрителями. Приглашённый актёр начинает импровизировать на польском языке, а я не понимаю его, знаю только, после какой реплики должна сказать свои слова. Такой стресс. Это как во сне, в котором выходишь на сцену и забываешь слова.

– Кроме забытого текста, были ещё казусные ситуации?

– На моём самом первом спектакле, где я работала живым планом без кукол, нужно было петь под фонограмму, и вдруг отключилась музыка. Шок был такой, что я даже не помню, как выходила из этой ситуации: то ли сама стала петь, то ли закончили на этой паузе.

Случалось, когда корпоративы устраивали в Новогоднюю ночь. Садишься в автобус и едешь куда-то в ресторан. Все домой, к родным, а ты куда-то туда. Но в этом тоже есть романтика, – улыбнулась собеседница. – У нас классная и весёлая компания была!

А бывало, у меня душещипательный монолог, где рассказываю о том, что кто-то похитил Новый год, а за сценой моя коллега комментирует в шутку: «Давай, Саша, больше боли!», «Слезу давай!», «Ну, Саша, что это такое?». А для меня это просто невыносимо смешно, и я стараюсь не хихикнуть в такой важный момент!

– И у вас получается сдерживать улыбку в таких ситуациях?

– Я не могу себе позволить схалтурить. Каждый раз думаю о том, что зритель видит это представление в первый раз, я хочу подарить ему волшебство и отдаю максимум. Часто говорят, что в театре не работают, а служат. Это так. Театр – это техника, определённое мастерство и ремесло. У нас есть, как и везде, система, по которой мы работает. Другое дело, что у каждого человека индивидуальный подход к ней. Ведь актёры – это люди, и мы все разные.

В актёрском мастерстве существуют такие понятия, как малый, средний и большой круг внимания. Малый – то, что происходит со мной, средний – в аудитории, где я сейчас нахожусь, и большой – то, что происходит в мире. Поэтому если тебе тяжело физически, нужно переключить внимание на средний круг, на своих партнёров и радость зрителей.

– Вы с театром даёте спектакли не только в Беларуси, но и за рубежом. Отличается ли наша детская аудитория от европейской?

– В Европе дети раскрепощённее. Они всегда вступают в диалог и много комментируют. Очень живо реагируют на любые действия, проживая вместе со сказочными персонажами историю. Наши же более скованны в выражении своих желаний, эмоций. Но замечу, что с каждым годом в них всё чаще проявляется эта тяга к соучастию. Как-то играли спектакль, где Дедушке дарят кота, и мы предлагаем зрителям придумать имя. Дети начинают фантазировать: «Барсик», «Рыжик». И вдруг из зала слышится настойчивый детский возглас: «Стойте, остановитесь! Давайте сначала определимся: мальчик это или девочка!». Такой вот рациональный подход у малышей, – смеётся Саша.

– Чудо для вас – это..?

– Чудо – это люди, которые живут в таком несовершенном мире, каждый день справляются со сложными ситуациями, вкладывают силы в свои мечты и работают над собой, вопреки всему рады возможности жить и даже счастливы. Не могу объяснить для себя, как вообще, учитывая то, что мы все эмоциональные и переживаем постоянно, можем существовать в мире, зная, что когда-то тебя не станет. Сама жизнь – это чудо. А вот в какие-то судьбоносные чудесные вещи – не верю. В Бога верю. В человеческие отношения, любовь между людьми.

– Новый Год для вас – это что-то особенное?

– Если рассуждать логически, то ничего не меняется с боем курантов,– пристально посмотрела на меня собеседница. – Но меня подкупает то, что каждый раз я загадываю желания, плачу и верю в волшебство. Вы только подумайте! В какой-то момент весь мир думает и верит во что-то хорошее. Это же чудо! Новый Год – это такой праздник, который объединяет весь дом, весь мир. Все друг друга любят, и это очень чувствуется. Сейчас рассказываю, и смотрите – «мурашки побежали по коже»! Есть надежда, что вот-вот – и всё будет хорошо…

Автор: Екатерина Сидоренко

Фото из личного архива Александры Литвинёнок